Дети Великой Отечественной войны – так называют сегодняшних 70–80-летних пожилых людей. Глядя на них, можем ли мы реально представить, какое страшное испытание выпало на их детскую долю в те грозные годы? Я расскажу о дорогом для меня человеке – моей свекрови Помаскиной (Таркконен) Нелли Николаевне. Ее судьба тесно сплелась с судьбой России, с тысячами таких же людей тяжелого военного времени.
По условиям Рижского договора 1921 года несколько восточных районов Эстонии отошли в состав РСФСР и были присоединены к Псковской области. После 1940 года, в результате кровопролитной Зимней войны 1939–1940 годов, пограничные рубежи с Финляндией отодвинулись за Выборг, и еще несколько районов Эстонии были присоединены к СССР и вошли в состав Ленинградской области. В результате этих исторических событий многие родственники Таркконен были разлучены. Одни остались жить в Финляндии, другие – в Эстонии, а семья Таркконен Айны и Николая с дочерьми Нелли и Верой и сестрой Айны – Верой оказалась в Ленинградской области. Перед самой войной отца Нелли арестовали по национальному признаку, и в декабре 1941 года расстреляли. Об этом мы узнали спустя много лет, благодаря канцелярии администрации Санкт-Петербурга.
С началом Великой Отечественной войны для семьи Таркконен, как и для всех ленинградцев, оказавшихся в блокаде, начались страшные страдания и лишения. Блокадный Ленинград на начало войны имел ничтожные запасы продовольствия и топлива. Единственным продуктом питания был крохотный кусочек хлеба. В городе начался голод. В декабре 1941 года к голоду добавились лютые морозы, отопление и водопровод вышли из строя, город постоянно бомбили и обстреливали фашисты. В Ленинграде началась огромная смертность, тяжелые болезни. Трехлетняя Нелли с сестрой Верой, мамой и тетей в течение года выживали в том страшном аду. Детская память навсегда вычеркнула непосильные для ребенка воспоминания страха, ужаса и голода, остался только звук метронома, отсчитывающего, казалось, мгновения жизни. Сейчас невозможно представить, как тогда могли выживать люди. Но они жили, работали и обороняли свой город.
В то страшное время, когда все ленинградцы нуждались в помощи и поддержке, работники НКВД продолжали «сортировать» людей, похожих уже на тени от истощения, на своих и чужих. В число этих чужих, по национальному признаку, и попала семья Таркконен. Пережив страшную ленинградскую блокаду, Айна Таркконен с дочерью Нелли были высланы (по документам Ленинградской области) в июне 1942 года на Север, а ее старшая дочь Вера с сестрой Айны отправлена на восток, в Новый Порт.
С этого времени родные сестры Вера и Нелли потеряли друг друга на долгие 12 лет. Ровно через месяц после высылки Айна с четырехлетней дочерью Нелли и другими переселенцами в сопровождении группы оперуполномоченных прибыли в деревню Алекино Селияровского сельского Совета. Известно, что в 1942 году в деревню Алекино с территории Советского Союза были высланы 52 человека разных национальностей, среди них были украинцы, немцы, молдаване и финны.
Антонина Михайловна Качанова так вспоминала те дни: «В конце июля 1942 года на пароходе привезли изможденных, полуживых людей. Первыми вышли на берег милиционеры и, оцепив место высадки пассажиров, стали выводить людей или то, что осталось от них. Это была жуткая картина. Прибывшие не могли самостоятельно передвигаться, многих выносили на руках, а те, кто выходили на берег сами, падали от бессилия на землю. Они были как тени – черные и опухшие. После с парохода вынесли мертвых. Мы разошлись по домам, чтобы принести этим несчастным какие-то продукты. Но милиционеры не подпустили нас и строго запретили кормить умирающих людей. А потом всех прибывших увели в построенные специальные бараки. Их охраняли круглые сутки. Мы узнали, что все эти люди из блокадного Ленинграда, и жалость к ним еще сильнее изводила нас, мы стали по очереди носить хлеб, картошку, молоко. Охранники стали нас пропускать. Каждое утро мы собирались в колхозной конторе, и нас сразу отправляли в бараки к ленинградцам, чтобы собрать и похоронить трупы. Мы не имели сил и времени хоронить каждого умершего отдельно, ведь почти каждый день там умирали люди, поэтому умерших складывали в силосные ямы и закапывали. Среди прибывших ленинградцев мы заметили красивую четырехлетнюю девочку. Ее мать почти не разговаривала и не поднималась. Мы стали усиленно подкармливать их, особенно нам нравилась девочка – Таркконен Неля (с этого времени ее так и звали). Она быстро пошла на поправку и, несмотря на природную скромность, бойко разговаривала со всеми. Мы полюбили ее. Прошло чуть больше месяца, мать Нели неожиданно умерла, и нам нужно было решать судьбу ребенка, без матери она могла погибнуть. Обсудив сложившуюся ситуацию, женщины решили, что девочка останется в деревне и будет жить по одной неделе в каждой семье, пока не оформят все необходимые документы для отправки ее в детский дом. Так Неля жила несколько месяцев в каждой семье, все, чем могли, подкармливали ее, одевали, обували.
Позднее мы узнали, почему Нелю сразу не увезли в детский дом. Бездетная сестра председателя решила удочерить девочку и ждала с фронта от мужа согласие на удочерение. Получив положительный ответ от мужа, она вместе с председателем приехала за ребенком. Весть о том, что девочку забирает семья Андраловых, а семья эта славилась на всю округу своей обособленностью, быстро облетела деревню, все женщины собрались вместе, чтобы как-то изменить сложившуюся ситуацию. Но документы на удочерение были оформлены по закону, и мы не имели права голоса. Тогда мы строго сказали председателю, что будем все вместе следить за судьбой девочки и в случае ущемления ее прав требовать отправки ее в детский дом.
Так в 1943 году пятилетняя Нэлли Таркконен оказалась в новой семье. Ее приемными родителями стали Иван и Фекла Андраловы, которые увезли Нэлли в небольшую деревню Елыково этого же района, где проживало всего три семьи. Иван Иосифович был отличным охотником, всю свою жизнь занимался охотой и рыбалкой, а Фекла Фоминична – домашним хозяйством. Они держали домашний скот, обрабатывали огород. После окончания войны, вернувшись с фронта, Андралов продолжал заниматься своим делом. Пушнину, мясо и рыбу он привозил в Зенково и сдавал в сельпо. Так и жили втроем, почти не видя людей. Подруг у Нэлли не было, поэтому со временем она стала очень стеснительной и, увидев чужого человека, пыталась спрятаться от любопытных глаз. По характеру она была спокойной и послушной, поэтому особых хлопот приемным родителям не доставляла, они полюбили ее, но все же проявляли скупость и не баловали ребенка обновками, поэтому донашивала она старую одежду и обувь до ветхости. В сентябре Нэлли исполнилось семь лет, нужно было идти в школу, поэтому Андраловы через два года переехали в соседнюю деревню Косари, где была начальная школа. Окончив начальную школу с хорошими оценками, Нелли продолжила учебу в соседней деревне Зенково, там находилась семилетняя школа, а при ней интернат для учащихся. Как только директор школы познакомился с новой ученицей, сразу вызвал приемного отца в школу, после чего Андралов забрал ребенка и увез обратно домой. Только через две недели Нэлли продолжила учебу. Оказывается, девочка была плохо одета. На ней было единственное шерстяное платье, изношенные ботинки, залатанная фуфайка. Девочке сшили одежду, обувь, справили новое пальто, и она продолжила учебу. В 1956 году в Косари неожиданно приехала молодая женщина, это была старшая сестра Нэлли – Таркконен Вера. В течение многих лет она разыскивала своих родных по всему Северу, наконец нашла. В живых осталась только сестра, которую Вера собиралась увезти в Эстонию. Но приемные родители не отпустили Нэлли на Родину, спрятав метрики, они убеждали ее остаться вместе с ними. Нэлли понимала, что разумнее всего вернуться к сестре и в то же время жалела Андраловых. Чувство жалости к ним оказалось сильнее ее рассудка, и она осталась на Севере, о чем впоследствии часто жалела. Возможно, ее судьба сложилась бы намного счастливее, вернись она в Эстонию.
Много лет она разыскивала документы, доказывающие, что Таркконен Неля Николаевна являлась жителем блокадного Ленинграда или спецпереселенцем. Несколько раз в разные годы она писала в Ленинград, Омск и Ханты-Мансийск, но получала один и тот же ответ: «фамилия Таркконен в списках не значится». Наконец она получила долгожданные документы из администрации Санкт-Петербурга от 24.10.2003 г. «Уважаемая Нелли Николаевна! Отдел кадров внимательно рассмотрел Ваше обращение по вопросу вручения знака «Жителю блокадного Ленинграда». Сообщаем, что на основании представленных документов направляем в Ваш адрес ценным письмом знак и удостоверение «Жителю блокадного Ленинграда».
Значок и документальное подтверждение жителя блокадного Ленинграда Нэлли Николаевна получила, но для получения в Ханты-Мансийске удостоверения «Жителя блокадного Ленинграда» ей необходимо было заменить паспорт, чтобы имя Неля, которое она носила всю свою жизнь, исправили на ее настоящее имя – Нэлли. Получить новый паспорт с ее настоящим именем она должна была 25 января 2004 года. В этот день ее не стало.
Ирина Помаскина, с. Нялинское
